Гималаи

Откровения  активного наблюдателя или как перестать быть Карлсоном.

Беседа Леонида Оста с Натальей Ивановской о древней традиции Бон.

Ещё в середине прошлого века в квантовой физике был сформулирован так называемый слабый антропный принцип. Суть его заключается в том, что для существования Вселенной необходимо, что бы на определённом этапе в ней возникли наблюдатели. Согласно квантовой механике, свойства объектов не существуют (или никак не определяются) до момента их измерения. Лишь сознание наблюдателя заставляет этот объект сделать выбор, перейти в определённое состояние из множества возможных.

Например, когда учёный – наблюдатель рассматривает объект как частицу, объект проявляется как частица и демонстрирует соответствующие свойства. Если же наблюдатель рассматривает объект как волну, но объект неожиданно соглашается, и демонстрирует свойства волны!

То есть напрашивается однозначный вывод: сознание человека меняет окружающую реальность, меняет её законы. Сильный антропный принцип усиливает эти позиции, утверждая, что сознание есть одновременно и цель, и причина того, что Вселенная именно такова, какой мы её видим. То есть  именно такой мы сотворили её своим сознанием!
До недавнего времени я думал, что достижения квантовой физики – это новейшие откровения  в науке, начало прорыва человеческой мысли в высшие духовные сферы Вселенной. Однако всё оказалось куда интереснее.

В один прекрасный день я пересекся со своей знакомой. Предполагая потратить полчаса на банальное обсуждение текущего «как дела», очнулся я через несколько часов в параллельном мире, где все мои представления о материальном и духовном, оказались перевернуты с ног на голову. А, может быть, и наоборот. С головы на ноги.

Стоит заметить, что моя приятельница, столь же не склонная к мистицизму, как и я, искала ответы на жизненные вопросы то в психологии, то в физике. Даже благая почва перестройки 90-х не увела эту категорию людей в дебри религии и эзотерики. И именно научный подход соблазнил ее к изучению древней философии в первоисточнике, т.е. не в популярных журналах, а по древним текстам и из первых рук.

Недавно она вернулась из предгорьев Гималаев, из тибетского монастыря Менри.

Этот монастырь, как и многие другие тибетские мекки, был вынужден строится заново на территории Индии. В начале 60-х годов выжившие монахи бежали с оккупированной территории Тибета, унося с собой древние тексты и реликвии. Многие из них погибали уже в Индии, т.к. были вынуждены искать средства к существованию тяжелейшим трудом дорожных рабочих, в голоде и нищете. Однако, сохранение традиции учения Бон, было для них единственным важным делом. И к 1967 году благодаря связям тибетских наставников с европейскими университетами, удалось собрать деньги на покупку земли в провинции Химачал-Прадеш на строительство монастыря Менри.
В 1978 году строительство монастыря было полностью завершено. И Менри снова стал местом обучения древней философии Бон, возраст которой, как утверждают тексты, 18 тысяч лет.

И если в тибетском Менри монахи изучали пять систем – логику, Сутру, философию, космологию и монашескую дисциплину, то в новом колледже Менри к этим наукам прибавились мирские науки, такие как грамматика, астрономия, стихосложение и другие. А основными религиозными направлениями стала Тантра и Дзогчен.
И именно философия Дзогчен и стала тем описанием мироустройства, до которого старается дорасти квантовая физика со всеми ее математическими формулами и андронными коллайдерами.

-  А вот с этого места поподробнее – прервал я свою знакомую. По идее обмен любезностями и последними новостями уже мог быть закончен, если бы не фраза про физику.

Читая научные статьи, я сталкивался с утверждением, что природа сознания человека и всей реальности – это пустотность. Ясная, самоосознающая, всеобъемлющая, не имеющей собственной формы, но способная проявлять, воспринимать, рождать все возможные формы во вне. Но каким образом это абстрактное утверждение может быть проверено на практике, да еще и без научных приборов?

- Знаешь, все самое сложное оказывается нереально простым. Но простота эта связана с большими сложностями – овладеть природой человеческого существа. Наверное, это и имел в виду Ницше, когда говорил: «Человек – это то, что должно превозмочь».

Приехав в монастырь, мы ежедневно,­ по четыре раза в день занимались практикой шене. И два раза слушали лекции наставника.

Практика заключается в том, что нужно в течение часа смотреть на изображение тибетской буквы «А» (или точки, или пятнышка на стене). И всё. Понимаешь, это всё!

Но при этом нужно делать только это! Не уходить в сторону ни за одной мыслью, ни реагироват­ь на звуки, ни чесать макушку, ни моргать, ни сглатывать­ слюну. Не делать НИЧЕГО!

И делать это, верней не делать, – нереально сложно. Оказывается, что в голове ежесекундно возникает тысяча мыслей, звуков и образов. А в теле – тысячи ощущений. И каждый малейший раздражитель старается утянуть за собой твое внимание. Но ты, как стойкий оловянный солдатик, не должен реагировать.

Первый этап в такой практике – просто сосредоточение, наработка привычки фокусировать на чем-то одном, а не думать каждые полсекунды обо всем на свете. Потом это начинает получаться и возникает ощущение самого себя. Не кучи маленьких медвежат, а себя целенького, вне суеты. Потом становится заметно, как ум побежал в какую-то сторону и ты уже готов чувствами туда нестись… И у тебя получается уже не бежать, а просто замечать импульс, как хотелось бы побежать, но ты уже не лыком шит и продолжаешь быть сосредоточенным на себе, а не на мысли.

Как биологическая функция сердца –это сокращаться, так биологическая функция мозга –рождать мысли. И если не обращать на это внимание, не цепляться, то очень скоро ты убеждаешься, что мысли самопроявляются и самоисчезают. Если не начать думать о мимо пробегающей идее, то она совершенно загадочным образом исчезнет сама собой, как и появилась. Из ниоткуда в никуда. Ни нейронные связи мозга не являются источником мысли, ни гормоны, ни еще что-нибудь, что мы считает источником ума.
На определённом этапе практики  ты понимаешь, что ты просто глючишь годами, думая, что твои жизненные проблемы и душевные переживания – такая судьба, злой рок, родовые сценарии. А на самом деле это лишь одна привычка цепляться за мысли одного порядка!

- И что, получается, что Дзогчен – это не религия, а серия физических опытов? – не унимался я.
- Ага. Что удивительно в Бон, так это то, что ни во что не надо верить на голом слове или авторитете гуру. Все проверяется практикой. Это называется «отсечение сомнений». Получил результат, который прочувствовал сам – значит, можешь не сомневаться и двигаться дальше. Не получил – практикуй, если хочешь, пока не убедишься сам в том, что это именно так. У них нет ничего, что нельзя было бы проверить на себе,  разве что опыт смерти…

- О, блин! Да, безусловно, современная квантовая физика лишь экспериментально (на приборчиках) дошла до того, до чего давно дошли древние. Она, наука, никогда, собственно, серьёзно не обращалась к древнему опыту, и проходила заново, уже пройденный пути. Но пёс с ней с наукой.
Я вот, что хочу уточнить:

В древних текстах, например, в «Бордо тодоль» («Тибетская книга мертвых») говорится о том, как человек, будучи на той стороне, выбирает себе новое воплощение. То есть сознание человека после смерти на основе своих накопленных ранее образов, иллюзий, предвзятостей, мечт, страхов, предпочтений, привычек и т.д. уплотняет эту чехарду и, соответственно, воплощается в таком мире на Земле, который представляет собой совокупность этих блужданий данного сознания? Так, что ли?
То есть, человек после смерти отнюдь не просветлённый (по сравнению с земной жизнью), и, соответственно, не может выбирать себе новую жизнь, пребывая в чистом творческом осознании? То есть не так: «Мол, царём был, банкиром тоже, но, вот не хватает мне опыта садовника, да ещё некоего физического страдания, – значит, выберу я себе пожалуй жизнь хромого в семье чернокожего слуги английского посла в Конго, которому откусил ногу крокодил».

-  «Выбор» следующей жизни, согласно древним тибетским текстам, и моему скромному пониманию, происходит следующим образом. После смерти три дня – забытье. Как сон без сновидения. Считается, что в это время лучше не дергать тело, не вскрывать, не кантовать, чтобы не прерывать это забытье лишним страхом, что над привычным любимым телом что-то вытворяют, а ты ничего не можешь с этим поделать, «проснувшись» не вовремя. Привязанность к телу еще большая и все эти манипуляции переживаются как будто наяву. Поэтому и в христианской традиции тело хоронят именно на третий день, не нарушая его спокойствие в эти дни.

Потом сознание пробуждается и… удивляется, пытаясь понять, где руки – ноги,
почему нет кофе и где вообще все? И если человек ранее не занимался практикой и вообще ни как не подготовлен к восприятию мироустройства по ту сторону жизни, то он оказывается не в состоянии осознать, что нет больше ничего материального! (Ведь мы, например, чаще всего не осознаём во сне, что спим, и нам все кажется реальным).

И вот в таком  удручающем состоянии душа ищет свои привычные материальные субстанции. Тут начинаются метания и порождения страхов. Это, так называемое, второе бордо. Привидения – это как раз проявления подобных исканий, когда  некоторые неосознанные товарищи цепляются за прошлый опыт и пытаются отыскать привычную реальность.
Пустотное сознание, у которого сохранилась привычка рождать мысли, образы и чувства, пытается как-то разобраться с тем, что произошло. И делает это как обычно, т.е. из самопроявляющихся образов и шумов старается слепить что-то знакомое по прошлому опыту. Но если нет осознавания естественной природы ума (умом в тибетской традиции называется и сознание, и душа, и психика), то эти проявления  начинают восприниматься как внешние. У христиан это рождает такие образы как рай и ад, у атеистов  –свет в конце тоннеля или встреча с близкими… «Всё из материала заказчика» и согласно представлением из его прошлого жизненного опыта и убеждениям.
И чем больше ум пытается по привычке искать внешние формы, тем более
внешними они ему и кажутся. И так сознание цепляется и цепляется,  пока его не уносит в иллюзию, где все действительно внешнее и материальное. А это и есть тот мир, в котором мы сейчас и пребываем, уверенные в его реальности. Так происходит следующее рождение. Память и остатки осознания на этом заканчиваются. Поэтому в христианстве ад и рай – конечны. Может быть, в этой традиции не было мастеров, которые запомнили бы весь путь целиком, или не сохранилась во времени информация о подобных личностях или все откровения из священных текстов вымарали церковники…

- То есть чехорда твоих образов, иллюзий и заблуждений определяет твоё новое воплощение? Так?
- Да, душа цепляется за самое привычное из опыта предыдущей жизни и соответственно накручивает образы дальше, исходя из этих цепляний и привычек. Дальше материализуется то, что человек не смог “отработать” в предыдущей жизни. Вот и получается закон кармы. Не кто-то свыше наказывает человека за плохое поведение.  А он сам прилепляется к привычному опыту.

Например, если стилем жизни была жесткость, нанесение вреда другим людям или животным (цепляние к страданию), то это самое цепляние по привычке воспроизводится. Но внешних обьектов-то уже нет. И эмоции страданий являются всего лишь иллюзией ума! И перенести тягу к жестокости некуда. Есть только твой ум и его метания в поиске привычных переживаний. И таким образом, из-за отсутствия внешнего, все иллюзии остаются внутри самого ума и у человека появляется воплощение, где уже он сам страдает. И эта простая математика называется наказанием. Но наказывает человек за плохое поведение себя сам. Никакому богу абсолютно не нужно вмешиваться в эту механику. Все процессы автоматизированы. Полное самообслуживание клиента.

- О как!
Значит, всё-таки наша нынешняя жизнь есть результат постоянного цепляния за мысли одного и того же порядка? Значит, всё- таки сработать может одно – изменение мышления в нужную сторону?

 Да. Но давай по-порядку.

Возможность вырваться из этого круга есть только в сам момент смерти, еще перед забытьем. Прямо в самом процессе умирания, подготовленный человек может осознать, что распадаются элементы его материальной субстанции, но он, осознанный практик, не цепляется умом ни за какие проявления…  Но это результат колоссального труда и практик всей жизни, которая на примере тибетских монахов только этому и может быть посвящена. Можно освободиться и дальше, но это сделать все тяжелее и тяжелее, а порой практически не возможно, если не человек сумел сохранить ясность в момент смерти…

- Ту часть человечества, которая не склона к атеизму, всегда занимал вопрос: как строится мир после смерти? Ответ на него соответствующий: никакого мира нет! Ни до, ни после смерти. Опять сплошная квантовая физика и субъективный идеализм в философии.

- И тексты, возраст которых измеряется тысячелетиями, давно объясняют, почему мир и реальность – это иллюзия, коллективная и индивидуальная. Почему реальность­ зависит от наблюдател­я (как сознание после смерти начинает запутывать­ся в своих проявления­х), как реальность формируетс­я в сознании человека, пока он еще пребывает в бордо – за что именно и как зацепляетс­я сознание, пытаясь найти внешние объекты. И главное, каким образом человек (наблюдате­ль) формирует свою реальность­ – запутавшис­ь в объектах своих иллюзий, он их неуклонно поступательно уплотняет, пока не рождается в таком материальн­ом мире, которые сам создал, согласно своим представлениям об этом мире…  И тут становится понятным из чего, собственно­ говоря, устроен материальн­ый мир и почему он кажется нам материальн­ым. Именно кажется в то время, когда расстояние между элементарными частицами материи куда больше самих частиц.
Понять это сложно, но хотя бы отчасти возможно. Впрочем, конечно, понимание – это не осознанность. Можно понимать, что материя пустотна, прочитав в книжке о том, что расстояние между электронами ядра атома пропорционально размеру стадиона, на котором в разных концах лежат два апельсина … Глядя на звезды, мы тоже понимаем, что это могут части какого-то организма, и его элементы находятся так далеко друг от друга, как электроны ядра атома. И глядя на звезды, мы видим пустоту между ними. Но проходить сквозь стены, осознавая их такую же природу – это и есть признак того, что это на самом деле человеком осознанно. Что его ум на самом деле свободен от идеи того, что материя плотная.
Чтобы суметь после смерти не забыть, что все видения есть порождения твоего ума, нужно так прожить всю жизнь, научившись различать видения и не путать их с реальностью. Монахи для такой практики уходят в темные ретриты на сто дней.  Они практикуют десятилетиями, чтобы прийти к этому состоянию ясности и осознанности. В древних текстах говорится, что для начала практикующий должен создать для себя благоприятные условия. То есть жить и общаться с теми, кто тоже нацелен на постижение Всеблагого, то есть состояния Будды, или Абсолюта. Для этого и строились монастыри – для помощи практикам, а не для поддержания института церкви.

- И как это можно использовать для обычной светской жизни?
- В миру это практически не возможно, потому что очень много информации, смены состояний. Очень сложно оставаться в чистом состоянии, когда вокруг все меняется ежеминутно, и ты обязан участвовать во всех процессах реальности. И тем не менее, даже такое робкое понимание может полностью изменить твоё мировоззрение. Лично я, после подобных практик обрела хоть какую-то цель и направлени­е в жизни. Потому что  последние годы двигаться уже было некуда. Всевозможная психология­ и прочие духовные теории не удовлетвор­яли моих внутренних запросов – все было скучно и понятно и… плоско.

Повышая свою осознанность в жизни, ты уже гораздо меньше страдаешь по всевозможным малозначительным вещам, не так цепляешься к тому, что происходит, более ясно видишь себя и события жизни.

Помнишь Карлсона, когда он кокетничал с красоткой из телевизора, будучи уверенным, что она сидит в этом ящике? Нам это смешно, потому что мы знаем, что в ящике лишь изображение человека, который далеко-далеко и, возможно, давно сидел в студии. И мы не станем приглашать эту картинку на танец. А Карлсон переживал, что она ему не отвечает взаимностью. Так вот, повышая свою осознанность, ты постепенно перестаёшь быть Карлсоном, который всерьез строит отношения с картинкой из телевизора.